Р.Г. Кузеев о кыпчакском проникновении в Башкортостан в домонгольский период

Исянгулов Ш.Н. Р.Г. Кузеев о кыпчакском проникновении в Башкортостан в домонгольский период // Этнос. Общество. Цивилизация: Третьи Кузеевские чтения. Материалы международной научной конференции. Уфа: ГУП РБ Уфимский полиграфкомбинат, 2012. С. 293-297.

Знаменитый этнолог Р.Г. Кузеев оставил богатое научное наследие. Интересную эволюцию прошло его видение кыпчакского проникновения на Южный Урал в домонгольский период. Однако вначале следует сказать несколько слов о взглядах на этот вопрос предшественников Р.Г. Кузеева и современных авторов.

Прежде всего, следует обратить внимание на арабские источники. Знаменитый учёный XI в. Абу Райхан Беруни, описывая шестой климат, начинал его с мест кочевий «восточных тюрков Кай и Кун»[1]. Другой восточный автор Шараф ал-Заман Тахир ал-Марвази, врач при дворе Сельджукидов, живший в конце XI – начале XII вв., писал: «Среди них есть группа [людей], которые называются «кун», они прибыли из земли Китай, боясь китайского хана. Они христиане несторианского толка. Свои округа они покинули из-за тесноты пастбищ. Из их [числа] был Акинджи ибн Качугар Хорезм-шах. Их преследовал народ, который называется кай. Они многочисленнее и сильнее их. Они прогнали их с тех пастбищ. [Тогда куны] переселились на землю шаров, а шары ушли в землю туркменов. Туркмены переместились на восточные [земли] гузов, а гузы переселились в землю печенегов поблизости от берега Черного моря»[2]. Марвази, ал-Бакри (умер в 1094 г.), а также автор анонимного сочинения «Худуд-ал-алам» (около 982 г.) писали, что южные границы кыпчаков соприкасаются с печенегами[3].

Последующих исследователей заинтересовали упоминаемые в данных источниках народы «кун» и «кай». Еще русский историк П.В. Голубовский установил, что в венгерских источниках кунами назывались «половцы» русских летописей, то есть кыпчаки[4]. Немецкий историк Й. Маркварт был уверен, что куны – тюркизированные монгольские племена, выходцы из Восточной Азии, появившиеся в Европе между 1030 и 1049 гг. Ему были известны сообщения Бируни (XI в.) и Ауфи (XIII в.) о движении кунов и кайи, но неизвестен первоисточник последнего – ал-Марвази. Маркварт также привлек известие армянского автора Матвея Эдесского о событиях 1050 г., когда какой-то «народ змей» («отц» – змей по-армянски) разбил «светловолосых», а те разбили узов и печенегов, после чего все вместе выступили против Византийской империи. Маркварт, опираясь на сведения географа XI в. ал-Бакри, считал, что кыпчаки еще в IX в. населяли Южный Урал[5]. Советский историк Б.Е. Кумеков писал, что куны до их вытеснения киданями расселялись в Северном Китае, а под именем «отц» подразумеваются каи, имевшие тамгу в виде змеи. Каи, по его мнению, подчинялись кимакам и составляли какую-то их часть. Кумеков проанализировав сочинения восточных авторов ал-Бакри, Гардизи, ал-Марвази, а также «Худуд ал-алам», приходит к выводу, что к IX в. кыпчаки проникли в юго-восточную часть Южного Урала. Он пишет буквально следующее: «По всей вероятности, проникновение кыпчаков, западной ветви кимаков, в состав башкирских племен началось с IX в.». По его мнению, о проникновении кыпчаков в Башкирию свидетельствуют и археологические материалы. При этом автор ссылается на работы М.Х. Садыковой и Н.А. Мажитова[6].

Более детально историю кыпчаков изучал С.М. Ахинжанов. Он отождествляет загадочный народ каи с кимаками. Монгольское слово «кай», по его мнению, и означает змею. По его мнению, «сам этноним кимак книжный, известный лишь в кругу арабо-, персоязычных информаторов. Самоназвание их было, очевидно, каи. От окружавших, издавна проживавших в регионе современного Восточного Казахстана тюркоязычных племен кыпчаков и йемеков они, возможно, получили имя уран. И каи и уран в переводе означают змею. Кимаки – народ змей, дракона». На тюркском языке змея обозначается словом «йылан», «джилан». С.М. Ахинжанов отмечает, что только у башкир сохранился этноним «елан» («змея»). Отсюда он делает вывод, что вместо табуированного имени «змея» бытовало иное название. Таким этнонимом был термин «уран», «урянхай», «урянкай» (буквально «змея» + «змея»). Дело в том, что в древности слово «уран» также означало змею. Кунами Ахинжанов считает киданей, переселившихся в Семиречье в первой половине XI в. По мнению данного автора, кыпчаки вплотную приблизились и начали проникновение на Южный Урал в X в.[7] Мнение, что «каи» в переводе с монгольского означает «змею», приняли С.А. Плетнева, вначале С.Г. Кляшторный[8].

Однако С.Г. Кляшторный в дальнейшем несколько изменил свою точку зрения. В частности, он обращает внимание на сведения Махмуда Кашгари:

 

Припустим-ка мы коней на рассвете,

Будем искать крови Будрача,

сожжем-ка мы бека басмылов,

пусть теперь собираются юноши (йигиты)[9].

 

Махмуд Кашгари добавляет, что «Будрач – имя одного знатного лица из племени ябаку, попавшего в руки мусульман во время Бекеч Арслантегина»[10]. Князь ябаку Будрач носил прозвище «Бёке», то есть «большой змей». По мнению С.Г. Кляшторного, другим названием кунов было ябаку. Ябаку коррелирует с народом змей. Куны же – одно из древнейших тюркоязычных племен, занимающих почетное место в конфедерации теле, вытесненных из Восточной Азии киданями на запад[11].

Что касается башкирского рода «елан» (слово «елан» означает змею), то древняя его история была изучена Р.Г. Кузеевым. По его мнению, еланцы – потомки одного из древнетюркских племен, которое включилось в состав кыпчаков еще на ранней стадии их истории миграции на запад. В XIII–XIV вв. еланцы входили в состав башкирских кыпчаков[12]. Р.Г. Кузеев предполагал, что племя уран проникло в Башкирию в VIII–IX вв. в составе древнебашкирской общности наряду с племенами бурзян, усерган, тангаур, байлар, тамьян и другими. И лишь в начале нового тысячелетия уранцы попали в сферу кара-китайского, табынского и кыпчакского этнополитического воздействия. Автор, таким образом, не относил уранцев к кимако-кыпчакскому миру. В целом в монографии «Происхождение башкирского народа» он делает вывод, что «собственно кыпчакская волна в Башкирию в домонгольскую эпоху не была мощной». Кыпчакская миграция, по его мнению, падала на вторую половину XII – начало XIII в. и шла с юга[13].

Однако мнение Р.Г. Кузеева о том, что кыпчакское проникновение в Башкирию до начала XIII в. не могло быть массовым, должно быть, по нашему мнению, переосмыслено. Например, о принадлежности к кимакам и кипчакам археологических памятников IX–X вв. на Южном Урале, в которых встречаются сосуды кушнаренковской и кара-якуповской групп, писал Н.А. Мажитов[14]. Он же опубликовал материалы раскопок Мрясимовских курганов. В них были обнаружены удила, подобные которым имели широкое распространение в X–XII вв. в южнорусских степях[15]. В то же время Н.А. Мажитов не высказывал определенного мнения по поводу этнического состава населения Мрясимовских курганов. Однако на основе опубликованных материалов Р.Г. Кузеев приходит к выводу о принадлежности указанных памятников (Мрясимовских курганов) кимакам и кыпчакам. По его мнению, «в X в. ареал кимакско-кыпчакского расселения распространяется на Южный Урал», в то же время автор напоминает о малочисленности кыпчакских памятников X–XI вв. в регионе[16].

Также было установлено, что кочевники IX–XII вв. северо-востока Башкортостана антропологически «близки с кочевым населением Казахстана и Южной Сибири VII–X вв.». У этих пришлых групп населения наблюдалась наибольшая доля монголоидного компонента за всю историю региона[17]. Археолог И. Антонов полагает, что «точка зрения о кипчакской принадлежности рассматриваемых памятников не противоречит мнению об их принадлежности огузам или уграм, так как кипчаки представляли собой сложное этническое образование, включавшее, помимо собственно кипчаков, угро-самодийский и огузо-печенежский компоненты»[18]. Однако такая позиция оставляет вопрос об этнической принадлежности Мрясимовских курганов открытым. Другие исследователи придерживаются мнения, что кимако-кыпчакские племена в XI в. прошли Башкирию, находясь на первой (таборной) стадии кочевания, практически не оставляя никаких следов своего пребывания[19]. Таким образом, среди археологов на сегодня нет единого мнения относительно этнического состава населения Башкирии IX–XIII вв. и проникновения кимаков и кипчаков на Южный Урал.

Переосмыслению данного вопроса толкают не только археологические открытия, но и введение в научный оборот новых письменных источников. Одно из шежере юрматынцев начинается следующим образом: «В давние времена на этой земле жили ногайцы. [Они] кочевали во все стороны земель [по долинам рек] Зай и Шешма. Потом на этой земле неожиданно появился дракон. Находился он на расстоянии одного дня и одной ночи [ходьбы]. С тех пор прошли многие годы, с ним боролись. Много людей погибло. После этого дракон исчез. Народ остался в спокойствии. В то время пребывали под властью хана Амат Хамата»[20]. Также о борьбе со змеем-драконом речь идет во втором дастане анонимного сочинения «Чингиз-наме» или «Дафтар-и Чингиз-наме» (XVII в.). Сохранилось множество списков данного произведения. Приводим перевод одного из них: «В то время ханом города Буляр был Самат хан. [Его подданными] были: большинство составляло народ по названию безкыбак, а также народ бараж. В древности главный юрт народа бараж находился в устье [реки] Зай.

Это было время алыпов (героев). Был один дракон-змей Бараж. Он начал приносить большие беды населению города [Буляр]. Выйдя [из города], сражались с драконом. Не смогли победить. В конце концов, оставив город, бежали. Переселившись поближе к городу Булгар, основали юрт-город на берегу реки Буляр. Этот город назвали также Буляром. Из-за этого население [города] назвали «народом бараж». Уран (клич) у них был «бараж».

Там Самат хан сказал:

– Эй, эй, народ мой бараж! В древности наши предки убежав от злодеяний Баража, оставив свой город, переселились в эту землю, основали поселение. А теперь пришел Аксак Тимер, который сильнее баража…»[21].

Также народ бараж и змей-дракон упоминаются в одном из вариантов башкирского эпоса «Бабсак и Кусяк». Он был выписан в конце 1920-х гг. С. Мирасовым из книги, принадлежавшей муэдзину д. Идельбаево Таналыкской волости Зилаирского кантона и опубликован в статье Г. Давлетшина «Масим-хан». Приводим отрывок из текста: «Это юрт Масим хана из рода Джалаир… Его подданными были народ бараж, бурзян. Однако древний юрт народа бурзян был в устье Инзера. В этот древний их юрт пришел дракон-змей и начал приносить им большие беды, народ бараж сражался с этим драконом, но не смогли его одолеть, в конце концов, испугавшись дракона, оставив старый юрт, бежали. Обосновались в верховьях реки Таналык. Гора в верховье реки Таналык называется горой Масима. Масим-хан, собрав народ, сказал: «Эй, народ, испугавшись дракона, мы бежали, оставив юрт дедов; для того, чтобы победить дракона, нам необходимо объединить усилия биев, соседних юртов». Народ беспрекословно согласился с ним. Масим-хан сказал: «Объявите всем соседним ханам, биям, багадирам, кто убьет этого дракона, тому достанется моя дочь и полцарства (буквально: имущества)… Все ханы, бии, багадиры, бывшие при Масим-хане, объявили войну дракону. Они освободили священный юрт Масим-хана от власти дракона. Масим-хан, выдав дочь за победителя дракона, возвратился в свой священный юрт, где и умер. Похоронен он в устье реки Каны при ее впадении в Идель»[22]. Следует отметить, что фрагменты, в которых речь идет о народе бараж практически дословно совпадают с «Чингиз-наме». Первое обращение Масим-хана напоминает воззвание Самат-хана.

В «Дафтар-и Чингиз-наме» термин бараж упоминается еще и в первом дастане. В нем Чингис-хан обращается к некоему Буркут-бию со следующими словами: «Пусть твоим деревом будет клен, птицей – удод, ураном – Буруж…»[23]. В других рукописях сочинения встречаются варианты «борох», «бороғ»[24]. В переводе А.В. Васильева и Г.Г. Балгимбаева уран Буркут бия звучит как «борх»[25]. Насколько нам известно, ни один из исследователей не объяснил значение вышеуказанного урана Буркут-бия. Лишь в произведении башкирского просветителя Гарифуллы Киикова (1861–1918) имеется ключ к разгадке термина: «И сказал (Чингис-хан – И.Ш.) Бурхат-бию: «Пусть твоим деревом будет клен, птицей – удод, ураном – «бараж», тамгой – «амза». И Кииков далее объясняет: «Страна (иль) Урана – предок тюб Бадраш, Карман, Байгужа. И ныне в Бирском уезде староказанчинцы восходят к ним»[26]. Как известно, деревни Карманово, Бадряшево современного Янаульского района Республики Башкортостан являются коренными поселениями башкир-вотчинников Уранской волости, а д. Байгузино того же района – поселение ясачных татар, построенная на земле башкир той же Уранской волости[27]. Деревни Бадряш и Карман Татышлинского района Башкортостана также являются поселениями уранцев[28]. Что касается д. Старые Казанчи современного Аскинского района РБ, то она является поселением башкир-вотчинников Казанчиной тюбы Кыр-Таныпской волости[29]. Учитывая мнение С.М. Ахинжанова о том, что слово «уран» означает змею, следует, наверное, считать, что башкирское племя «уран» некогда и составляло часть народа «бараж». Скорее всего, уранцы и были народом, который вторгся в пределы Буляра. Вполне возможно, что они входили в кыпчакскую конфедерацию племен. Хотя в «Чингиз-наме» речь идет об эпохе Тимура, но сведения о змее-драконе, скорее всего, относятся к более раннему периоду, возможно, к домонгольскому. Вполне допустимо предположить, что сохранившиеся сведения в башкирских источниках о борьбе с драконом-змеем отражают события, связанные с нападением народа «змей». Как известно из арабских и армянских источников, народ «змей» пришел в движение в 30-е гг. XI в. Наверное, к этому же времени и следует относить события, связанные с нападением на Волжскую Булгарию и Башкирию уранцев, баражцев, каев, запечатленных в народной памяти как змей-дракон.

Таким образом, сведения Г. Киикова позволяют уточнить название урана (клича), выявить остальные родовые атрибуты башкирского племени уран, а не буркутов, как предполагает, например, венгерская исследовательница М. Иванич[30]. Становится ясным, что догадки С.М. Ахинжанова, основанные на анализе отдельных этнонимов, оказываются более правдоподобными, нежели другие точки зрения, в частности С.Г. Кляшторного.

О связи башкирского рода «уран» с кипчаками, народом «змей» писал и молодой исследователь Ю.М. Юсупов. По его мнению, с народом «бараж», который защищался от змеи «бараж» связаны башкирские роды юрматы, буляр[31].

Все эти факты позволяют внести ясность в этническую историю отдельных башкирских родов и племен. Р.Г. Кузеев считал, что монгольские племена «урут» и «дурбан», известные  по сочинению Рашид ад-Дина, имеют прямое отношение к башкирским племенам «уран» и «дуван»[32]. В свете вышеуказанных сведений вряд ли можно согласиться с данным утверждением. По Рашид ад-Дину, и «урут» и «дурбан» относились к нирунам, то есть к элите монгольского общества, и они еще в конце XII – начале XIII вв. вели на территории Монголии кровопролитные войны с Темучином[33]. Скорее всего, уранцы не имеют отношения к монгольскому племени «урут». А контакты уранцев с дуванцами на территории Башкортостана следует относить к более позднему периоду, в частности, к золотоордынскому и постордынскому.

Что касается народа «кун», то, как показывают венгерские источники, они также входили в южнорусских степях в состав половецкой конфедерации. В одном из шежере башкирского племени кыпсак отмечается, что существовал род хун-кыпсак. Среди семи племен, представители которых побывали в Москве для получения жалованной грамоты на земли, наряду с усерганцами, катайцами, тамьянцами, кыпсаками, бурзянами, бушманами был и представитель племени Хун[34]. Очевидно, указанный род хун был связан с кыпсаками, входил в кыпчакский союз племен. Имел ли он какое-либо отношение к народу «кун», известных по сочинениям восточных авторов Беруни, Марвази и Ауфи, сказать трудно, так как никаких других сведений о роде хун-кыпсак у башкир кроме вышеупомянутого шежере, неизвестно.

Однако кыпчаки присутствуют в фольклоре башкир, в частности, в эпосе «Бабсак и Кусяк», в котором отдельные мотивы (фигура «священного хана», ритуальное убийство и поедание трупа побежденного бия бурзянцев кыпчакским бием) восходят, несомненно, к очень далекому прошлому. Все это, возможно, свидетельствует о проникновении в Башкирию каких-то кыпчакских родов еще до начала их массовой миграции в начале XI в.

Учитывая вышеизложенные сведения, следует отметить, что проникновение отдельных кыпчакских родов на территорию Башкирии, по нашему мнению, наблюдалось, наверное, еще до начала XI в. Ведь писал же Р.Г. Кузеев о появлении уранцев в Башкирии в VIII–IX вв., относя их (скорее всего, ошибочно) к древнебашкирской общности, а не кыпчакской. Достаточно разрушительным было вторжение кыпчакских и кыпчакизированных племен в XI в., что нашло отражение в ряде башкирских источников. На сегодня важнейшей задачей является поиск археологических свидетельств, подтверждающих эти события (в археологическом отношении период X – начала XIII вв. в Башкирии остается недостаточно изученным).

---

[1] Беруни Абу Райхан. Избранные произведения. Т. VI. Книга вразумления начаткам науки о звездах / Вступит. статья, пер. и примеч. Б.А. Розенфельда и А. Ахмедова. Отв. ред. А.К. Арендс. Ташкент: «Фан», 1975. С. 116.

[2] Храковский В. Шараф ал-Заман Тахир Марвази. Глава о тюрках // Труды сектора востоковедения АН Казахской ССР. Т. 1. Алма-Ата: Изд-во АН Казахской ССР, 1959. С. 212.

[3] Там же. 214; Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. Ч. 1. Статьи и разыскания А. Куника и барона В. Розена. СПб., 1878. С. 59; Худуд ал-Алем. Рукопись Туманского. С введением и указателем В. Бартольда. Л.: Изд-во АН СССР, 1930. С. 30, Л. 19а; Бартольд В.В. Введение к изданию Худуд ал-алам // Бартольд В.В. Сочинения. Т. VIII. М.: Наука, 1973. С. 542.

[4] Голубовский П.В. Печенеги, торки и половцы. Русь и Степь до нашествия татар. М.: Вече, 2011. С. 37.

[5] Marguart J. Über das Volkstum der Komanen // Bang W. und Marguart J. Osttürkische Dialektstudien. Berlin, 1914. S. 25–238.

[6] Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX–XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата: Изд-во «Наука» Казахской ССР, 1972. С. 56–57, 61, 128–129.

[7] Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Издание исправленное. Алматы: Гылым, 1995. С. 114–129, 152, 170, 185–193.

[8] Плетнева С.А. Половцы. М.: Ломоносов, 2010. С. 33; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий. Алма-Ата: «Рауан», 1992. С. 136–137.

[9] Стеблева И.В. Развитие тюркских поэтических форм в XI веке. М.: Изд-во «Наука», гл. ред. вост. лит-ры, 1971. С. 249.

[10] Махмуд ал-Кашгари. Диван лугат ат-турк (Свод тюркских слов): в 3 т. / Пер. с араб. А.Р. Рустамова под ред. И.В. Кормушина, прим. И.В. Кормушина, Е.А. Поцелуевского, А.Р. Рустамова. Т. 1. М.: Вост. лит., 2010. С. 368.

[11] Кляшторный С.Г. Памятники древнетюркской письменности и этнокультурная история Центральной Азии. СПб.: Наука, 2006. С. 527–531; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени. 3-е изд. исправл. и доп. СПб.: Петербургское востоковедение, 2009. С. 156–158.

[12] Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. 2-е изд., доп. Уфа: ДизайнПолиграфСервис, 2010. С. 341.

[13] Там же. С. 332–334, 401, 429–430.

[14] Мажитов Н.А. К вопросу о характере общественных отношений у средневекового населения Южного Урала (постановка вопроса) // Материалы по хозяйству и общественному строю племен Южного Урала. Уфа, 1981. С. 123.

[15] Мажитов Н.А. Курганы Южного Урала VIII–XII вв. М.: Наука, 1981. С. 130–131, 147–158.

[16] Кузеев Р.Г. Кыпчакско-золотоордынский компонент в составе тюркских народов лесостепной Евразии // Этнологические исследования в Башкортостане: сборник статей. Уфа, 1994. С. 46.

[17] Бикбулатов Н.В., Юсупов Р.М., Шитова С.Н., Фатыхова Ф.Ф. Башкиры: Этническая история и традиционная культура. Уфа: Научное изд-во «Башкирская энциклопедия», 2002. С. 34.

[18] Антонов И. Башкиры в эпоху кипчакской экспансии в VIII–XI вв. // Ватандаш. 2011. № 7. С. 22.

[19] Иванов В.А. Этнокультурная карта Южного Урала в предмонгольский период (вторая половина XI – начало XIII вв.) // Этничесие взаимодействия на Южном Урале. Материалы II региональной научно-практической конференции. Челябинск: ООО «Рифей», 2004. С. 69.

[20] Башкирские шежере / Составление, перевод текстов, введение и комментарии Р.Г. Кузеева. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1960. С. 31.

[21] Антология башкирской литературы. Т. I. XIII–XVIII вв. Уфа: Китап, 1999. С. 281–282. На башк. яз.

[22] Давлетшин Г. Масим-хан // Башкорт аймагы. 1929. № 7. С. 72–73. На башк. яз.

[23] Дафтар-и Чингиз-наме. Казань: «Иман», 2000. С. 20. На тат. яз.

[24] Антология башкирской литературы. Т. I. XIII–XVIII вв. Уфа: Китап, 1999. С. 270. На башк. яз.

[25] История Чингисхана и Тамерлана // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып. XIX. Оренбург, 1907. С. 137.

[26] Антология башкирской литературы. Т. II. XIX век. Уфа: Китап, 2007. С. 265. На башк. яз.

[27] Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана и сопредельных территорий. Уфа: Китап, 2009. С. 321, 323, 332.

[28] Камалов А.А., Камалова Ф.У. Атайсал. Уфа: Китап, 2001. С. 297.

[29] Асфандияров А.З. Указ. соч. С. 290.

[30] См.: Иванич М. «Дафтар-и Чингиз-наме» как источник по истории кочевых обществ // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223–1556. Казань, 2001. С. 318.

[31] Юсупов Ю.М. История Башкортостана XV–XVI вв. (социально-политический аспект). Уфа: Гилем, 2009. С. 118–134; Асылгужин Р.Р., Юсупов Ю.М., Салауши Т.А., Западные башкиры: политическая история, проблема этнической идентификации. Уфа: Хан, 2010. С. 16–26.

[32] Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. 2-е изд., доп. Уфа: ДизайнПолиграфСервис, 2010. С. 332–333.

[33] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 1. / Пер. с персидского Л.А. Хетагурова, ред. и примеч. А.А. Семенова. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 78, 184, 187.

[34] Научный архив Уфимского научного центра Российской академии наук (НА УНЦ РАН). Ф. 116. Оп. 1. Д. 228. Л. 58.